13.06.2018 14:29 | просмотров: 2971

Полторы недели назад редакция сайта проинфомировала наших читателей о том, что  археологи ЧГИГН  вместе с большой группой студентов-историков из ЧГПУ им. И.Я. Яковлева отправлились на раскопки в Татарстан.

О том, с какой   целью наши археологи выехали в соседнюю республику -  в  видеоинтервью  с научным сотрудником ЧГИГН Николаем Мясниковым (на нашем сайте в разделе ВИДЕО - здесь). На YouTube - здесь.

 

В ходе раскопок могильника «Тарлаши» был выявлен слой поселения, предшествующего могильнику. Зафиксировано три подпольные ямы (?) жилых построек с фрагментами сгоревших деревянных конструкций, печной обмазки, костей животных. В сооружениях и в культурном слое найден интересный материал: два железных наконечника стрелы, звено цепи, керамическая бусина с поливой, два керамических пряслица, две серебряные монеты, бронзовая сюльгама, два керамических развала. Находки позволяют пока предварительно датировать поселение концом XIV – первой половиной XV вв. Судя по характеру найденного материала, поселение было кратковременным.

ФОТО - ниже, при открытии страницы сайта и в разделе ФОТОАЛЬБОМЫ.

 

СПРАВОЧНО О МОГИЛЬНИКЕ:

Могильник «Тарлаши» расположен на восточном берегу оз. Архиерейское, южнее с. Тарлаши Лаишевского района Республики Татарстан. Памятник был открыт в августе-декабре 2016 г. сотрудниками Института археологии им. А.Х. Халикова АН РТ Ю.А. Саловой, М.В. Сивицким, Л.А. Вязовым. На участке обследования было заложено 29 шурфов общей площадью 72 кв. м, было выявлено 24 погребения, из них три раскопано.

По мнению первооткрывателей, состав вещевого инвентаря, найденный на памятнике в 2016 г. (железный кочедык и ножи), имеет широкие рамки бытования в рамках средневековья. Единственный предмет, который указывает на время его функционирования, является замок из погр. 4, относящийся к типу т.н. «сничных» и распространяющихся в Восточной Европе не ранее середины XV в.[1] Такие замки Б.А. Колчин выделял в тип Е и также указывал на вторую половину XV-XVI вв. как на время их бытования[2].

Прослеженные особенности погребального обряда позволяют предположить, что население, оставившее памятник, было языческим (или, по меньшей мере, языческое население составляло значительный процент в общем составе). Об этом свидетельствуют находки вещей в погребениях и небольшая глубина могильных ям, которая характерна для всех поволжских народов позднего средневековья, сохранявших традиционные верования.

Что касается этнической принадлежности населения, то этот вопрос на имеющемся материале можно решить только предварительно, поскольку на могильнике не были найдены украшения и детали женского костюма, являющиеся наиболее надежным этническим маркером. Преобладание западной ориентировки погребенных характерно для позднесредневековых могильников, расположенных на территории современной Чувашии связываемых многими исследователями с этническими чувашами[3].

Данные письменных источников не противоречат археологическим материалам и позволяют предположить принадлежность могильника местному немусульманскому населению. Само село Тарлаши с середины XVI в. было населено русскими, о чем свидетельствуют данные писцовой книги Казанского уезда 1565-68 гг.: «Село Тарлаши на Тарлашевском озере, а в нем двор архиепискупль, двор архиепискупля ж дворецкаго, двор архиепискупля ж сына боярскаго Шемякин, крестьян, — всех 9 дворов. Пашни … крестьянские и полоняничьи 100 чети… а вытей в селе крестьянских и полоняничных 5…»[4]. Вместе с тем, в окрестностях села имелись достаточно крупные выселки, населенные «татарами» и «чювашой»: «починок Смойлева займище на казанском озере, а живут в нем татаравя и чуваша, татар всего 12 дворов, пашни 26 чети, да перелогу 4 чети в поле, а в дву потому ж, сена на р. Волге 300 копен, лесу пашеннаго около поль по смете 50 десятин. Починок Екшеиков ставят ново, а живут в нем татаравя и чуваша, всего 21 двор, пашни 12 чети, перелогу 40 чети, а в дву потому ж, сена 400 копен, а зарослей и дубров пашенных в три поля по смете 90 десятин, лесу пашен. и не пашеннаго по смете 100 десятин. А вытей и доход с тех починков не писан: потому что живут на лготе, а после лготы Татаром и Чуваше давати в архиепискуплю казну с двора по полуполтине или за денги медом давати»[5].

Писцовая книга 1601-1603 гг. указывает имена некоторых представителей населения села Тарлаши: «А на межеванье были … деревни Тарлашей чюваша — Кудаш Тевкелев, Карача Крыксомов…»[6].

Несомненно, термин «чюваша» не следует понимать в строго этническом смысле[7], и в составе местного населения села Тарлаши могли быть представители различных этнических групп.

В 1620-е гг. писцовые книги фиксируют образование, вероятно, на основе одно из починков более раннего времени (вероятнее всего – Екшеикова), села Тарлаши Татарские (Караево тож): «Село Тарлаши Татарские, а Караево тож Село Тарлаши Татарские, а Караево тож на озерке на Круглом, а в нем живут таторовя и чуваши»[8].

В середине XVII в. численность татарско-чувашского населения региона сокращается, а многие населенные пункты приходят в запустение. Исследователи связывают это с эпидемией чумы, охватившей в 50-е гг. XVII столетия территорию Казанского уезда[9]. В это время, согласно писцовой книге 1647-1656 гг., один из основанных татарско-чувашских починков села Тарлаши, судя по описанию, ближайший к селу, прекратил свое существование: «Того ж села (Тарлашей – прим. авт.) пустошь Смаилева на озере Казанском, Тарлашево то ж. Пашни наезжие паханые двенатцать длинников, тринатцать поперечников, а десятинами сто пятьдесят шесть десятин в поле, а в дву по тому ж.», тогда же Тарлаши Татарские уменьшаются в размерах и теряют статус села: «Деревня Караева, что было село Тарлаши Татарское, на озере на Круглом, а в ней живут татаровя. Пашни их паханые девять длинников, дватцать деветь поперечников, а десятинами двесте шестьдесят одна десятина в поле. Да того ж поля за болотом восмь длинников, осмнатцать поперечников, а десятинами сорок четыре десятины. И обоего четыреста пять десятин в поле, а в дву по тому ж. Тое ж деревни татарские пропаши на лесу три длинника, три поперечника, а десятинами девять десятин в поле, а в дву по тому ж»[10]. Дальнейшая судьба деревни Караево неясна, однако с начала XVIII столетия на ее месте фиксируются село Ильинское (с начала XIX в. – Никольское), населенное русскими. Местный фольклор сохранил предание о том, что «татары» покинули деревню и русские переселенцы осваивали вновь уже незаселенную территорию.

С данными письменных источников согласуются и данные топонимии[11]. Слово «Тарлаши», по-видимому, связано с марийским тарлаш 'нанимать, нанять кого-либо'[12]. Это слово является производным от мар. тар 'вознаграждение за труд, плата за пользование чем-либо, воздаяние'[13]. Марийское слово заимствовано из чувашского, ср. чув. тар 'плата за работу, за труд', производное от него тара ил- 'снимать, арендовать (комнату, землю)'. В других тюркских языках этому соответствует: др.-тюрк. ter 'плата, вознаграждение', тур. ter oglan 'наёмный рабочий'[14].

Таким образом, представляется наиболее предпочтительным связать выявленный в ходе разведочных исследований грунтовый могильник Тарлаши с одной из групп местного населения региона, сохранившего элементы языческой обрядности и зафиксированного в письменных источниках под названием «ясачная чюваша». Скорее всего, население, оставившее могильник, обитало южнее, в населенных пунктах, зафиксированных источниками под названиями «Починок Смойлева займище» и «Починок Екшеиков». Наиболее вероятно, что пик функционирования могильника приходится на вторую половину XVI – первую половину XVII, но не исключено его существование и в более позднее время.

В 2018 г. с целью более глубокого изучения могильника была организована совместная экспедиция ЧГИГН, ЧГПУ, ИА АН РТ. Заложено два раскопа общей площадью 191 кв м. На сегодняшний день выявлено 23 погребения. Все погребения безынвентарные. Погребения расположены рядами, по линии С-Ю. Погребения прямоугольной формы с закругленными углами, глубиной ок. 30-100 см от современной поверхности. Внутри прослежены деревянные конструкции в виде рамы без гвоздей с деревянным перекрытием. Костяки расположены лежа на спине, головой на запад, расположение рук неустойчиво, в большинстве случаев – на тазовых костях. Лишь в одном случае руки были специально сложены на груди. Голова в основном находится в прямом положении, специального поворота головы в какую-то сторону не зафиксировано. Полученных данных пока недостаточно для достоверной культурно-хронологической интерпретации могильника. Необходимы дальнейшие исследования этого интересного памятника.

 

 

---

[1] Никитин А.В. Русское кузнечное ремесло XVI-XVII вв. Свод археологических источников. Вып. Е1-34. М., 1971. С. 43-44; табл. 8.

[2] Колчин Б. А. Железообрабатывающее производство Новгорода Великого // Материалы и исследования по археологии СССР. № 65. М., 1959. С. 84.

[3] Федулов М.И. Этнокультурные компоненты в погребальном обряде чувашей // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2012. № 6 (3). С. 51-63; Волков А.В. Погребальный обряд чувашей и финно-угров (сопоставительный анализ) // Поволжская археология. 2016. № 1(15). С. 182-189.

[4] Невоструев К.И. Список с Писцовых книг по г. Казани с уездом (1566-1568). Издан Советом Казанской духовной академии к IV Археологическому съезду в Казани. Казань, 1877. С. 66.

[5] Там же.

[6] Писцовая Книга Казанского уезда 1602-1603 годов. Публикация текста. Издательство Казанского университета, 1978. С. 50.

[7] Исхаков Д.М. Об этнической ситуации в Среднем Поволжье в XVI—XVII вв. (критический обзор гипотез о «ясачных чувашах» Казанского края) // Советская этнография. 1988. Вып. 5. С. 140—146.

[8] Писцовая переписная и межевая книга вотчинных сел митрополита казанского и свияжского Матвея, письма и меры Ивана Леонтьевича Скобельцына и подьячего Якова Власьева; 1622-1624 гг.; сп. // Покровский И.М. Казанский архиерейский дом, его средства и штаты преимущественно да 1764 года. Казань, 1906.

[9] Мустафина Д.А. Пространственная организация дворцовых владений в Казанском уезде в XVI-XVII вв. // Ученые записки Казанского университета. Гуманитарные науки. 2014. Том 156, кн. 3. С. 70.

[10] Писцовая книга Казанского уезда 1647—1656 годов: Публикация текста. М.: Институт Российской истории РАН, 2001. Л. 18; л. 18 об.

[11] Авторы отчета благодарят д.и.н. В.В. Напольских и к.и.н. С.К. Белых за консультацию.

[12] Васильев В.М., Саваткова А.А., Учаев З.В. Марийско-русский словарь. Йошкар-Ола, 1991. С. 325

[13] Там же. С. 324.

[14] Федотов М.Р. Этимологический словарь чувашского языка. Том II. Чебоксары, 1996. С. 176.